"В грозные дни Ленинградской блокады Тамара Цинберг была бойцом местной противовоздушной обороны и продолжала заниматься художественным оформлением книг. С 1941 года Цинберг становится членом графической секции Ленинградской организации Союза советских художников и активно работает в ней все последующие годы. Эта маленькая хрупкая женщина обладала волевым характером и удивительной стойкостью духа. «Ленинградскую блокаду Роза Вульфовна, Тамара Сергеевна и Эрнест пережили в самом городе. Эрнест Цинберг помнит, как, собираясь в бомбоубежище во время воздушной тревоги, единственное, что брали с собой из ценного, — зашитый в холстину том рукописи „Истории“, который он, тогда ребёнок, нёс в своем рюкзаке». В бомбоубежище Тамара Сергеевна рассказывала Эрнесту чудесные истории о крошечном мальчике Скирли-Мирли.
В конце жизни она решила записать эти сказки. В предисловии автор отмечает, что книга о Скирли-Мирли состоит из шести историй: «Золотой медведь», «На перевале», «Птичье королевство», «Белый волк», «Ты рождена на полотне», «Табакерка». Цинберг успела записать две истории, третья осталась недописанной. Сохранились дневники, в которых собраны подготовительные материалы для выступлений."Действие книги разворачивается в блокадном Ленинграде, когда измученная голодом молодая мама Нина оставляет своего маленького сына Митю в блокадном городе, а сама уезжает...жестокое начало, хочу я вам сказать. Но не мне судить поступки других людей, тем более в такое время.
Тогда-то и находит Митю девочка по имени Катя и принимает на себя заботу о маленьком Мите, вопреки всем невзгодам и ужасам блокадного города...
В 1966 году по мотивам повести «Седьмая симфония» был снят фильм «Зимнее утро». Его афишу создала Тамара Сергеевна Цинберг.
Фильм не совсем совпадает с книгой. В плане концовки мне даже больше понравилось, как закончился фильм, в котором Воронов произносит: "Я сына нашел...и дочь".
В книге отношения Воронова и Кати имеют несколько другую подоплеку. В последний момент, когда Катя собирается сказать Воронову, что маленький Сережа (он же Митя) ей не родной, Воронов прерывает ее словами: "— Эх, Катюша! Чего уж тут считаться, свои ли, чужие ли. Все мы породнились общим горем."
Замечательная книга. Одна из лучших о блокаде.
